Санкт-Петербургский Литературный Гид
март 2000, зеркало
____________
*отражения версии — 2, 3, 4, 7, 9, 10, 14, 16, 17, 19, 21, 23, 24, 25, 30,
31 марта
____________
Предисловие ко второму выпуску

Ну что же, кажется, поехало! С чем и поздравим а) получателей; б) авторов;
в) себя. В первом выпуске, помнится, было матерное слово и игры в копирайте,
здесь — уже нет. Значит, не так уж и надо было. Зато есть — достаточно много
о Стратановском, чуть-чуть об Александре Миронове и даже немного обо мне. К
сожалению, пока не получается найти кого-то, корреспондирующего о
деятельности «Дрэлей куда попало» и о некоторых других событиях. Но в целом
пропусков меньше, чем в феврале. Редактор сидит в квадратных скобках.
Гиперссылок нет.

Взгляд от 01.04.00

дс02.03.00 четверг 18.00 «Лицей»
Teddy и Графф [без театрализации, просто поэтические чтения]
Это один и тот же человек!!! (на первом вечер были два поэта — он сам и
Подлей Чернилофф, а также эти двое с топорами — итого четверо участников).
Просто два воплощения… По-прежнему висел лозунг «Задавимъ искусство
краснЕнькимъ». О поэзии — что говорить — самое сильное влияние на него
оказал Сальвадор Дали, поэтическое же — Хармс. Поэтическое направление можно
назвать сюрреализмом, с чем автор согласился. Автору неполных 27, стихи он
пишет с 1996 года. Публикаций нет, да и не к ним он, кажется, стремится. На
этом всё о собственно и несобственно поэтическом содержании. Только ещё две
маленькие подробности. 1. Teddy содержит в своей квартире музей имени самого
себя, куда приглашал всех, пришедших на вечер. 2. Дискуссия, как и всегда в
«Лицее», была на редкость бездарной.

иф02.03.00 четверг 18.00 Дом журналиста
«И не ушла никуда…» Вечер, посвящённый творчеству Нонны Слепаковой.
Участвуют барды и поэты Александр Кушнер, Илья Фоняков, Галина Гампер, Елена
Елагина, Лев Мочалов. Ведёт вечер Александр Городницкий. [По принципу
дайджеста воспроизводится фрагмент заметки Ильи Фонякова, опубликованной в
«Литературном курьере» ? 2(7)]
<...> Известная питерская поэтесса дерзнула перевести на русский язык стихи
великого поэта [имеется в виду Пушкин], написанные по-французски. Они-то и
составили книжку «Мой портрет» («Mon portrait»), впервые представленную
читателям на вечере памяти Нонны Слепаковой в Доме журналиста. Вёл вечер
Александр Городницкий. Стихи Нонны Слепаковой читали её собратья-поэты
(Александр Гуревич, Александр Танков, Вадим Пугач, Татьяна Алфёрова, Галина
Гампер, Илья Фоняков, москвич Дмитрий Быков) и артистка Татьяна Тарасова. О
творчестве поэтессы, о её замечательной (и, к великому сожалению,
посмертной) книге «Полоса отчуждения», об уникальном творческом союзе «Нонна
Слепакова — Лев Мочалов» говорили Борис Никольский, Борис Давыдов и другие
участники вечера. Нонна Слепакова осталась с нами — «и не ушла никуда»: эта
её строчка стала девизом вечера. А во втором отделении звучали авторские
песни Нонны Слепаковой в исполнении известных бардов. <...>

дс02.03.00 четверг 17.00 «Дантес»
Презентация сборника «Четыре шага в бреду: французская маргинальная проза
начала XX века (Жан Жене, Пьер Луис, Луи Арагон, Жорж Батай)». Перевод с
французского, составление, предисловие Маруси Климовой и Вячеслава
Кондратовича.
Началось в пять, а не в семь вечера, за что ЛитГид извиняется перед не
попавшими на вечер. Три вещи из четырёх вошедших в книгу публиковались в
«Митином журнале», в последних, которые на грани порнографии, номерах.
Издательство, выпустившее книжку, называется «Гуманитарная академия», это
его первая книжка. Вначале речь держал Вячеслав Кондратович (доказывал, что
изданное не есть порнография, о чём они получили заключения от Михаила
Чулаки (про текст) и Ивана Чечота (про оформление)), потом слово было
предоставлено главному редактору издательства Юрию Довженко (рассказывал о
всяких хитростях в оформлении эмблемы издательства и колонтитулов в книге).
Немножко задавал вопросы Михаил Берг. Один из вопросов касался — КАК же
всё-таки — анатомически или ненормативно называть… Маруся Климова ответила
в том духе, что эти слова (понятия) слишком часто встречаются — поэтому во
избежание плеоназмов можно и так и эдак. Завершением вечера стали отрывки из
композиций Александра Донских фон Романова (касаемо ономастики — есть такая
организация «Аристократический выбор России», основанная, кажется, при
участии той же Климовой — там у каждого обязательно должен/но быть свой/ё
«фон»), навеянных некоторыми эпизодами из произведений тех же французских
авторов, чьи переводы представлялись на вечере. После публика разобрала
баночные пиво и джин-тоник и разбрелась.
Статью Валерия Шубинского об этом событии и представлявшейся книге можно
найти в «Вечернем Петербурге» за 24 марта. Изложение Шубинского изобилует
ошибками в именах: он назвал галерею «Арт Новикула», а Вячеслава
Кондратовича — Климонтовичем.

~02.02.00 четверг 19.00 Театр Эстрады
Поэты движения «Послушайте» представляли музыкально-поэтическое шоу «Живые
стихи». В тот же вечер это событие показывали по телевизору.

~03.03.00, 04.03.00 пятница-суббота 18.00 Клим Ворошилов /Техно-Арт Центр
«Дрэли куда попало» представляли акцию «Тонкий фашизм».

др03.03.00 пятница 18.00 Редакция журнала «Звезда»
Состоялась презентация новой книги Елены Елагиной «Нарушение симметрии»
(СПб: АО «Журнал «Звезда»», 1999). Вёл вечер Николай Крыщук, а выступали
поэт Алексей Машевский, профессор СПбГУ Игорь Сухих, журналист Наталья
Савощик и её восьмилетний сын (что произвело особое впечатление), а также
Алексей Пурин. На вечере присутствовали многочисленные литераторы, друзья и
гости поэтессы, которым Елена Елагина читала стихи из новой книги.
[Журнальная версия этой заметки опубликована в «Питерbook’е 4-2000]

дс03.03.00 пятница 19.00 Музей Ахматовой, видеогостиная
Очередной семинар из цикла «Неподцензурная петербургская литература
1950-х-1980-х годов», проводимого Б.И.Ивановым. Тема: «литературные
группировки второй половины 80-х».
Дмитрий Голынко-Вольфсон и Александр Скидан рассказывали о Свободном
университете. Началось с доклада Александра Скидана, который упомянул
основные хронологию и сущность. Началось это всё где-то с 1989 года и
продолжалось по 1992. Собирались вначале в Центральном лектории на Литейном,
потом в кабинете Арсена Мирзаева, работавшего в Доме писателя, потом в
комнате в коммуналке у Михаила Гамберга, одного из участников Свободного
университета. Руководил факультетом поэзии (а именно о нём шла речь) Борис
Останин. Вначале состав слушателей был достаточно разношёрстный, потом
осталось 10-12 человек, профессионально занимающихся поэзией. Чем
занимались — учились интерпретировать поэзию, нет, не свою;- Останин избегал
этого занятия, а, к примеру, метаметафористов — в частности, Ерёменко.
Слушали доклады / лекции / рассказы гостей — Аркадия Драгомощенко,
Владислава Кушева, Василия Кондратьева (о Кузмине), Григория Беневича (о
Мандельштаме), Анатолия Барзаха (об Анненском), Бориса Шифрина (об
Александре Горноне). Борис Останин приносил самиздатские журналы — «Часы» и
др. Останин больше давал понять о чём-нибудь, чем артикулировал и объяснял.
Скидан благодаря Свободному университету начал заниматься критикой. Отвечая
на вопросы, Скидан назвал нескольких коллег по Свободному университету; о
творческих судьбах некоторых из них сейчас ему ничего не известно: Глеб
Денисов, Михаил Блазер, Руслан Миронов, Дмитрий Голынко, Евгений Антипов,
Арсен Мирзаев, Михаил Гамберг, Денис Веселов. В заключение своего доклада
Александр Скидан зачитал стихотворение поэта Глеба Денисова, написанное в
1990 году, по рукописи, принесённой Дмитрием Голынко-Вольфсоном.
Доклад Д.Голынко-Вольфсона, non stop продолживший разговор на данную тему,
кроме неё коснулся ещё нескольких ключевых для этого времени сообществ, а
именно, ЛИТО Сосноры и «кофейной культуры». Голынко назвал это время
«последней утопической стадией», Свободный университет — «безрезультатным в
высоком смысле [слова]»; после чего начал рассказывать о ЛИТО Сосноры,
собиравшемся в ДК Цюрупы с 1986 по 1989 годы, как о предельно иерархическом
сообществе, концентрировавшемся вокруг великого поэта …На что графоман
Михайловин высказал возражение, посвящая всю публику в подробности своего
толькочтошнего телефонного разговора с Соснорой… Тем не менее, Голынко
продолжил излагать, и вскоре перешёл к обзору тогдашних кофейных мест —
«Abbey Road» на углу Литейного пр. и ул. Некрасова [сейчас там тоже кафе,
официально называется «Сонеты», и там тоже бывают литераторы, только вот
кофе в этом заведении перестал играть сакральную роль]. «Сквозняк» — на
Невском, между Марата и Пушкинской, кондитерская, в которую могли бы
набиться человек 30, стоячая. «Огрызок» — рядом с магазином «Чай-Кофе» у
площади Восстания, тоже на Невском. «Гастрит» — на углу Рубинштейна и
Невского. «Десерт-холл» — на Белинского. [Как мне кажется, две из этих точек
вытеснены ныне финскими фастфудами «Кэрролс»; а Музей Ахматовой, где
проходил доклад, находится примерно в центре этого мира.] В кафетериях
проходило общение, люди обменивались книгами; трепетно в 1989 году ожидали
выхода из печати в издательстве «Прогресс» тома Ролана Барта. Дмитрий
Голынко-Вольфсон считает, что всё это существование кончилось в 1992 году,
не пережив явного внутреннего кризиса.

дс07.03.00 вторник 19.00 Шалтай-Болтай
Лечебно-оздоровительный театр живого слова и звука.
Поэт-фоносемантик-психолог-звукотерапевт Евгений Всеволодович Макаров.
Мероприятие было более похоже на лекцию, чем на поэтические чтения в
стандартном формате, и ещё менее это всё напоминало театр. Евгений Макаров,
опоздавший чуть ли не на полчаса к началу, стал рассказывать о возможностях
излечения словом, основанных не столько на СЛОВЕ как таковом, сколько на
созвучиях, зачастую случайных. Для примера приведём то, что Макаров думает о
слове «спина», как он его трактует: спи-на, то есть, то, на чём следует
спать; с-3,14(число П)-на, число П — это уже три, значит, семья должна быть;
с-«пи-пи»-на, намёк на то, что с мочеиспусканием должно быть всё в
порядке… И т.п. действия он проделал ещё с несколькими словами, в
частности, нашёл в слове «камень» «амен» или, как традиционнее, «аминь»,
доказав это примером из английского — stone = стон, звук. О поэтических
произведениях Макарова в целом можно сказать, что он начал их писать в
начале перестройки и на её волне, что они, в большинстве своём, имеют остро
социальную окраску. Также здесь стоит упомянуть некоторое несоответствие
теории и практики — в поэтических произведениях Макарова игра с омонимами не
так распространена, как вопиющая социальность. Первой на вечере прозвучала
притча во языцех (авторское обозначение жанра) «Дети Ноевы», написанная в
1988 году, наиболее известная, что называется, визитная карточка Евгения
Макарова — её автор зачитывал в фильме «Фонтан» режиссёра Юрия Мамина, в
котором Макаров играл самого себя. О притче можно сказать, что в ней
используются (как мне кажется, — всё это на полном серьёзе) различные пласты
лексики — от СОИ (стратегическая оборонная инициатива США, часто
употреблялось в газетах в конце 80-х): «Настало время / СОИ…..соиевое» до
(очень трудно воздержаться от пространной цитаты — самый конец притчи):
«Царю Небесный, Утешителю / Душе истины, Иже везде сый и / вся исполняй,
Сокровище благих и / жизни подателю, Прииди и вселись в ны: / и очисти ны от
всякой скверны, и / Спаси Блаже, души наша». (фрагменты из притчи цитируются
по авт. рукописи). После чего Макаров достал самодельные — из трубок
каких-то — колокола, как он сам их назвал, и начал перезвон. Под перезвон
ушли не попрощавшись парочка барышень, ждавших этого вечера, пришедших
специально на него. За перезвоном последовал дальнейший рассказ,
перемежаемый чтением стихов, в частности, для исполнения в детском садике /
начальной школе рекомендуется следующее: «Вы любите рыбалку?
[подразумевается, что детки кричат «Да!»] / А кто поднимет балку / Со дна,
что придавила / Яички крокодила?» (записано со слуха). В развитие идеи
Макаров предположил, что можно изготовить крокодила, балку и т.д. и
инсценировать это. Ещё он комментировал закон Ома с точки зрения поэта —
как-то так: «таковОе сопротивление — тОковое сопротивление». В дальнейшем,
по просьбе немногочисленной публики (к тому моменту в зале осталось 4
слушателя, в начале вечера их было около десятка) Макаров прочитал ещё
несколько стихотворений — «Памяти Старовойтовой»,
«Чернобыль-Невада-Семипалатинск», «Карлаг», «Джамбул». Воспроизвожу здесь
мысль А.Ханека, возникшую после вечера, — «ведь, наверное, так же и
Хлебников, и Кручёных…»

-ss- 09.03.00 четверг 18.00 «Лицей».
Вечер, посвященный 8 марта вообще и «женской» поэзии, в частности. Известно,
что всякий женский праздник — это праздник для мужчин, независимо от того,
приходится ли в этот день женщине стоять за плитой, или читать стихи.
Выступали — в порядке перечисления — Елена Сунцова, которая на одной
высокой — весьма — лирической ноте отчитала свои опусы, в которых иногда
проступал чуть-чуть Бродский, чуть-чуть Ходасевич, чуть больше Сунцова;
впрочем, все было мило. После был представлен дуэт «Самотёк» в лице
Анастасии Тамило, вполне искренне признававшейся в своем желании стать
«африканской мамой», и Марии Громаковой со стихами моторными и напористыми,
в которых, пожалуй, было даже многовато «мужских генов». Последняя из
выступавших — Винченца Попова; стихи ее были полны некоего кокетливого
европейского шарма, отличались достаточно изощренной аллитерационной
техникой. Выступления всех девушек обладали завидным чувством меры и
пропорции, и сетования А.Ахматовой «но как же их молчать заставить?» в наше
время гораздо более приложимы к выступлениям представителей сильного пола.
Конферанс Е. Антипова.
[Анонсированных выступать Жанны Сизовой, Татьяны Вольтской и Юлии
Мусалимовой — не было]

км10.03.00 пятница 19.00 «Амплитуда»
Вечер поэта Сергея Стратановского.
[Фактография: вечер составили стихи 90-х годов, публиковавшиеся в журналах
«Звезда», «Волга», «Арион», «Знамя», собираемые автором в новую книгу
(название пока не объявлено, издательские планы не разглашаются). Из
абсолютно незнакомого прозвучали три коротких текста о чеченской войне.
Рецепцией вечера послужит эссе Кэнди Малахаева, приводимое в авторской
редакции]

Поэт Стратановский и проблема «хорошего человека»

В начале марта на арт-плацдарме Галереи-103 ожидали прибытия очередного
пегасового рейса. Неутомимый конек принес на обсервирование Пушкинской, 10
петербургского поэта Сергея Стратановского. Процесс вечера пошел.
Неунывающий в своем амплуа Александр Скидан охарактеризовал появление
«метафизического концептуалиста», оговаривая изначальную неприменимость к
приглашенному каких-либо отсылок на Москву, и припомнил ощущение радости от
нахождения в авторских закромах текстов со «странной смесью абсурда и
сюрреализма», да там же узренной опары «русской метафизики в гротескном
ключе». После короткой рекламы был переброшен тоненький мостик — собственно
к стихам, то походившим на чтение газеты нараспев, то напомнившим отдаленные
перестукивания в тюремном каземате. В антураже привитого литературе
постмодернизма они изначально цитатны — опыт позволяет извлекать образы
подобного рода из обширнейшей внехудожественной практики «на дому» — от
народовольцев до политзекА (тех, что были «отморожены» холодной войной и
диссидентством). Сам же постмодернизм у Стратановского, писца эпохи
претендовавших на культурный ренессанс шестидесятых и молчаливых
семидесятых, идет бок о бок с минимализацией. Например, передается атмосфера
«магаданской области — рекламно-туристского буклета», читаемого на золоте
пляжного островка. В этот фантастический пейзаж вписываются фигуры
приговских приматов, а вся картина осознается ими с беспечностью
современников. Но лапти и пролетарскую засаленную кирзу быстро сменяют до
боли знакомые и привычные шинель Гоголя, тубус в руках и прочие указатели
соответствий духу проклятого «интеля», хранящего пусть поврежденную, но для
себя существующую историю «где-то в районе Сарова, / в верстах сорока от
меня… // целый век из ехидства вольтерова. / ну а если поехал, / что
сказали бы в веке двадцатом? / — Эйдельман недоволен бы был… («Осень в
Болдино» [«Болдинские размышления» — уточн. ДС]). Заранее осуществляемая
подготовка слушателя к считыванию собственных произведений Сергея
Стратановского роднит последнего с фэнами добротного использования
компьютерного инструментария. Но печать пророка не позволяет Стратановскому
легко расстаться со стереотипом, что «хотелось бы как лучше», а так вообще
«все люди хорошие». Тональность всего вечера нагляднее всего
продемонстрировал он сам в преамбуле к выступлению: «Ну набираю я не на
собственном компьютере… так, у знакомых». При информативности заданной
подачи своего текста присущие литературной молодежи артистизм, выражение
эксплицитной органики опоэтизированных предметов или чувств ему чужды.
Метафизика уносит в воздух и рассеивает дым наших рассуждений, потому что
выбирать приходится из двух: в небе по наиболее близким нам представлениям
уже давно летают космические челноки, а выпадая из сексот [sic! -ДС]
Пушкинской, мы всеми боками тремся о жирное тело фактографии Лиговки. И все.
Поэзии Стратановского вроде бы не остается места. И это в идеале ее
постижения начинает привораживать. Чем — необъяснимо даже себе.

дс14.03.00 вторник 16.15 Философский факультет, ауд.24
Вечер поэтов Сергея Стратановского, Александра Миронова, Николая Кононова.
Как сказала некая дама от факультета, под эгидой Центра современного
искусства при котором всё это и происходило: «Это — первая встреча,
связанная с современной поэзией». (Зал был заполнен менее чем наполовину, и
присутствовавшие наполовину являлись более-менее регулярными посетителями
литературных вечеров (например, творческая молодёжь из клуба «Пегасик»), а
на другую половину — то ли регулярными, то ли случайными посетителями Центра
современного искусства). После чего она представила Николая Кононова,
который держал непродолжительную вступительную речь (скорее, ориентированную
на вот эту вот другую половину), в её конце он сказал о Сергее
Стратановском: «Стратановский пишет философскую лирику. Доминанты души
пишущего находятся в категории культуры». После кононовского представления
Сергей Стратановский читал с таким драйвом, какого мне не доводилось раньше
наблюдать. «Геростраты Геростратовичи» (1973), «Суворов» (1971),
стихотворение из цикла «Библейские заметки» и стихи 90-х годов, которые
Стратановский часто читает на разных вечерах, плюс вторая премьера трёх
стихотворений о чеченской войне (первое их публичное чтение состоялось
10.03.00 в «Амплитуде»): «Грозный разгромленный…», «Ухо врага
чернолицего…», «Истреблением племени…». [Выделяю их из общего потока
стихотворений 90-х годов за незатасканность и за то, что действительно
становится страшно; чёрный ужас, не знакомый тому, кто знает эту войну по
телевизору за чашкой какого-нибудь напитка, но только не крови. У
Стратановского же отрезанным «ухом врага чернолицего» вернувшийся с войны
закусывает самогон; чёрный ужас, но откуда знакомый поэту!?]. Завершил
чтение Стратановский «Болдинскими размышлениями», написанными в 1999 году от
лица поэта Пушкина. Стратановский считает это стихотворение программным.
[Так же, как и в стихотворении, которым Стратановский обычно завершает свои
персональные чтения — «Сомнениях волхва» (1981) (на этом выступлении не
звучавшем), основным мотивом являются сомнения и раздумья на тему, стоит ли
куда-то направляться, причём в «Сомнениях волхва» вопрос решается
положительно — «где мой любимый верблюд!», а в «Болдинских размышлениях»
окончательное решение навестить старца всё же не принято, при этом
лирический герой-поэт более ориентируется на конъюнктуру — что скажут о нём
те или иные, опирается на чужое, вплоть до неестественного поэтике
Стратановского «штампа»: «Приоткроем в грядущее дверь», а лиргерой-волхв —
более обращает внимание на факты, служащие ему доказательствами для принятия
решения: «Ах, в Вифлееме. Не слышал / то-то, должно быть, клоповник и
глухомань / Не поеду», и, наконец, звезда, зажёгшаяся на небе. Может быть,
всё объясняется возрастами лирических героев этих текстов — тридцатилетний
Пушкин и волхв, говорящий о себе «Стар я уже и устал / Трудно без помощи
слуг / нынче мне сесть на верблюда» — возрастами героев, реверсивными
относительно авторского возраста.]
Тем временем Кононов представил Александра Миронова как антипода
Стратановского. «Один из самых изысканных лирических голосов в современной
поэзии». Александр Миронов редко появляется на публике, а когда появляется,
то читает настолько тихо, что даже дышать во время его чтения не
рекомендуется. Сам о себе он сказал, что будет в основном читать стихи конца
70-х-80-х годов, «более поздние тексты писались с большими перерывами».
Вначале прозвучал цикл «Болезни письма»; затем несколько стихотворений по
книге «Метафизические радости», вышедшей в 1993 году и включающей в себя
стихи 60-80-х годов; небольшую поэму «Осень андрогина» и три стихотворения,
написанных в конце 90-х; в одном из них услышано: «а Пушкин он скин / и
конечно поклонник «Зенита»» (записано со слуха, поэтому без знаков
препинания).
Сам Кононов представил стихи, которые нигде ещё не публиковались — автор
сводит их в книгу с рабочим названием «FIVE». Это «Мотив из Кавафиса», про
братьев Унылко, «Мне жутко / жаль нимфы…», «И рвота душная…».
После чего развернулась дискуссия. Каждый из поэтов (кроме Кононова,
отказавшегося под предлогом: «я — провинциал») дал ответ на вопрос, что есть
петербургский стиль в поэзии. Миронов объяснил через сравнение экстраверта
(Москва) с интровертом (Пб). Стратановский вспомнил высказывание Айзенберга
(которое очень любит цитировать Кривулин), что стихи бывают хорошие, плохие
и ленинградские (петербургские), и согласился в общем-то с Мироновым насчёт
экстраверта и интроверта. На вопрос ко всем поэтам о том, к какому стилю
каждый из них относит своё творчество, поэты стали рассуждать, каждый —
по-своему; общим для трёх разных рассуждений была мысль «я не знаю, что
сказать». Потом разговор зашёл о вере в бога и о матерных словах. Потом
разговор зашёл в тупик, да и академическая пара кончилась.

с16.03.00 четверг 18.00 «Лицей»
Вечер поэтов Андрея Шляхова и Евгения Власова.
Поэтический вечер был заявлен как «Японские стихи в русской версии».
Впрочем, за неделю до выступления один из авторов был заменен, и «японским»
вечер оказался лишь наполовину. Евгений Власов и Андрей Шляхов вышли на
сцену. Начало было многообещающим: Шляхов положил на столик колоду карт, а
Власов — заводного Пегаса, тот (Пегас) даже подергал крылышками. Все стали
ждать фокусов. И фокусы были. Евгений Власов, профессиональный актер зрелого
возраста, прочитал хотя и не совсем «японские», но отлично сделанные и порой
весьма ехидные стихи. Один текст с очень знакомым рефреном — автор покусывал
Пастернака — закончился совсем уж категорично: «Шнурки поглажу на столе,
шнурки поглажу». Но все было со знанием меры и, чувствовалось, от души.
Андрей Шляхов свою часть отработал на контрасте — спокойным голосом и с
замедленными движениями. Он вытягивал из колоды карту (масть соответствовала
времени года) и читал трехстишия о зиме, о весне и т.д. И эти хокку были
действительно в «русской версии». По-буддийски углубленная созерцательность
стиха сочеталась с удивительными живостью и подвижностью. Со сдержанной
веселостью, со сдержанной иронией.
При разговоре со зрителями — на разговор, как всегда, публику спровоцировал
ведущий Евгений Антипов — выяснилось также, что хокку А.Шляхова написаны в
17 слогов. Проверять не стали — поверили автору на слово.

дс17.03.00 пятница 19.00 Музей Ахматовой, видеогостиная
Очередной семинар из цикла «Неподцензурная петербургская литература
1950-х-1980-х годов», проводимого Б.И.Ивановым.
Первым был доклад Светланы Ивановой о флоре и фауне в неподцензурной поэзии.
В самом начале, в отсуствие корреспондента «Литературного Гида» на рабочем
месте слушателя и записывателя, Светлана Иванова сказала, что доклад — всего
лишь ряд её наблюдений на означенную тему, и что никаких серьёзных выводов
из собранного материала она пока не делает.
Достаточно много флоры и фауны у Елены Шварц (от посвящения стихов пуделю —
«Летнее морокко» до программного стихотворения «Зверь-цветок»,
рассмотренного в докладе достаточно подробно). Общее наблюдение над поэтикой
Шварц даёт возможность Светлане Ивановой сделать вывод о том, что растение
[цветок] может быть только засохшим. Также у Шварц обнаружено множество
деревьев: цветущая яблоня (в «Трудах и днях монахини Лавинии»), дуб
(«Колодец-дуб», стихотворение 1994 года), ива («Память о псалме» — героиня
вешает арфу на иву). Огромное количество птиц — воробей (в одноимённом
стихотворении выходящий на битву с Богом), попугай («Попугай в море»),
просто птица («Песня птицы на дне морском», давшая название отдельному
поэтическому сборнику), чайка и др. Особенно глубоко был рассмотрен вопрос
об Ангеле-Волке, превращающемся в Ангела-Льва (в «Лавинии»).
У Сергея Стратановского — животных и растений меньше, зато замечены важные
для его ранней поэтики вещи, хотя и несколько пограничные теме доклада,
например, то, что его книга начинается со стихотворения «Тыква», а также
случаи типа «человекохлеб», названные Светланой Ивановой — «плодотворная
игра с различными корнями». Очень много рыб — в одном из текстов библиотека
сравнивается с аквариумом, в другом — город Судак — «общерыба России». [Мне
кажется, вообще рыба в поэтике раннего Стратановского может быть маркёром
как святости, так и похоти, не говоря уже о том, что между этими
категориями — ДС]. «Рыбы — символ божественного, а овощи — знаки падшего
мира» — считает С.Иванова.
Огромное количество цветов и насекомых — в поэзии Василия Филиппова.
«Таракан», «Комар» (ассоциирующийся с Богом) — насекомых много только у него
и Александра Миронова. Что касается цветов, то тут совершенно удивительное
понимание того, насколько некрасивы некоторые цветы — хризантема, пион. В
одном из стихотворений Филиппов хочет «вырвать с корнем вросший в ладонь
нарцисс».
У Александра Миронова цветы связаны с античной мифологией. Особо Светлана
Иванова остановилась на цикламенах.
В последовавшем за докладом обсуждении Виктор Кривулин указал Светлане
Ивановой на неточности, взглянув на проблему более широко. Он считает, что
цветы, в частности, нарциссы у Филиппова и Миронова — это одна и та же
метафора; у Шварц не прозвучало два важных животных — единорог и бегемот;
для Стратановского животное имеет не изобразительное, а символическое
значение. Ольга Кушлина высказалась о ботанических названиях: Rosa Canis
(шиповник), нарцисс поэтический — как об элементе, сопрягаемом с предметом
исследования.
Вторым докладом Валентина Николаевна Симоновская рассказала о поэзии Виктора
Кривулина. Она высказала ряд важных для понимания поэта идей: Кривулин взял
на себя задачу говорить от имени общества, от горизонта одиночки поднимаясь
к горизонту людей». Это выразилось в смешении понятий «я», «он», «мы».
Субъект лирики не говорит «я» даже в любовном послании. Это утверждение было
проиллюстрировано несколькими стихотворениями 1960-80 годов. Собирательный
кривулинский герой с виду неказист, живёт в неказистом мире. Особое внимание
Симоновская уделила самиздатскому сборнику стихов Кривулина «Кто что помнит»
(1984).

~19.03.00 воскресенье 18.00 Navicula Artis
Выступление поэтического соединения «Дрэли куда попало» в рамках выставки
«Самиздат навсегда».

дг21.03.00 вторник 19.00 Шалтай-Болтай
Вечер поэта Дарьи Суховей.
Первое отделение, куда вошли <многочастные поэтические произведения>
ОТКРЫВАЛА <ода ОТКРЫТОМУ пиву и новым турникетам в метро>, что нашло
материальное воплощение в виде ОТКРЫТЫХ бутылок в руках некоторых
слушателей. Некоторые же фрагменты текста (то, что, по словам самого автора,
является комментариями) были сознательно дематериализованы, — их читал
мужской бесстрастный голос, выведенный на те же мониторы, что и голос самой
Дарьи Суховей. Только Дарья находилась на сцене, в то время как читающий
комментарии Дмитрий Обрядин — позади зрителей. Подобная театрализация была
вполне оправдана — стихотворения Дарьи Суховей многослойные, иногда
полифоничные, отсылающие к самым разным культурным и социальным пластам
(причем эти отсылки происходят за счет игры как смысла, так и ритма, и
слов), — с моей точки зрения, на <слух> воспринимать трудней, чем <глазами>.
Однако автору удалось поймать внимание довольно разнородной аудитории и
удержать его в течение всего вечера, ярко продемонстрировавшего, что Дарья
Суховей не имеет никакого отношения к грязной поэтике группы Limp Bizkit
(ответ на вопрос каких-то панков из зала), а идет своим неповторимым и
интересным путем.
Слово <ОТКРЫВАТЬ> в моем сознании ассоциируется с Весной. Поэтому я не
удивляюсь столь частому его появлению в этой заметке.

дс23.03.00 четверг 18.00 «Лицей»
Литературная группа «Новые пилигримы» и участники ЛИТО Машевского.
Выступали «пилигримы»: Максим Свиридов, Диана Фролова, Татьяна Алексеева; и
«машевцы»: Василий Русаков, Василий Ковалёв, Александр Куляхтин. Турнира не
было. Было по «матюжнику» (выражаясь осторожнее и точнее, по
поэту-сквернослову, то есть поэту, пишущему словами, которые общество
считает скверными) с каждой стороны. Был спор, вернее, два спора; они
смешались. Это самое интересное. Евгений Власов (выступавший в «Лицее»
16.03.00) воспринял происходящее как не имеющее отношения к поэзии и покинул
зал. Алексей Машевский стал защищать Александра Куляхтина
(поэта-сквернослова из своей студии) от нападок на мат, хотя на самом деле
речь Власова касалась совсем другого — слишком большой привязанности к
традиции, отсутствия эксперимента и работы; той самой работы со словом, о
которой Машевский говорил, предваряя выступление своих студийцев, — говорил,
что она есть. Драки не было. Евгений Антипов, как всегда, говорил не в…
попад.

~24.03.00 пятница 18.00 Центр современной литературы и книги.
Состоялся вечер прозаика Аркадия Бартова.

дс24.03.00 пятница 19.00 Музей Ахматовой, видеогостиная
Очередной семинар из цикла «Неподцензурная петербургская литература
1950-х-1980-х годов», проводимого Б.И.Ивановым.
На этом заседании семинара прозвучал всего один доклад, длившийся 2,5 часа
(не считая кофепития и разговора после). Марианна Петровна Соболева
рассказала о поэте Василии Филиппове. Она была составителем (пока
единственного) сборника «Стихи» (СПб: «Новая Литература» и «Красный Матрос»,
1998, тир.500 экз.). Доклад касался как личной, так и литературной судьбы
поэта. Здесь, в отличие от доклада, речь не будет идти о личной биографии
(существует подробный рассказ, написанный с дневниковой точностью Асей
Львовной Майзель, правда, опубликованный лишь в отрывках — в «Вестнике новой
литературы» в 1994 году), одно лишь: литературная судьба Василия Филиппова
вполне определилась, уже существует корпус текстов. Филиппов начал
становиться историей литературы ещё до того, как вышел на широкого читателя.
Он вошёл в литературу (литературную ситуацию) в начале 70-х (посещал ЛИТО
Д.Я.Дара, участвовал в религиозно-философском семинаре, проводившемся на
квартире, где издавался журнал «37»); стихи активно писал с 1984 года
(1984 — 188 стих-й; 1985 — 177 стих-й) по 1990; книга готовилась к выпуску в
1991, но вышла только через 7 лет. До книги было несколько публикаций в
журналах: «Обводный канал», 1986; «Волга», 1992; «Вестник новой литературы»,
1992, 1994; «Арион», 1994. Рецензии на книгу оказались удивительно
единодушно-восторженными: Светланы Ивановой в «Вечернем Петербурге», Виктора
Кривулина в «Коммерсанте» (М.П.Соболева зачитала часть этой рецензии) и
Андрея Урицкого в «Знамени». Заметка Михаила Шейнкера, предварявшая
публикацию стихов Филиппова в «ВНЛ» в 1992 году и воспроизведённая на
последней странице обложки книги «Стихи», оказалась очень точной, а его
формула используется почти всюду, где речь идёт о Филиппове — «коллективное
бессознательное «второй культуры»». Рассуждая об этом и других мнениях
критиков о Василии Филиппове, М.П.Соболева перешла к собственным наблюдениям
над его поэзией. В частности, «Василий Филиппов — достаточно сильный поэт,
чтобы для кого-то из читателей стать воплощением поэзии вообще. В жизни
Василия Филиппова нет ничего, не сливающегося с его голосом». Потом был
очень серьёзный, подробный и внимательный анализ некоторых категорий поэтики
Василия Филиппова (история, мифология, цитата и чужая речь, интонация,
ассоциации), пересказать который я не решаюсь, пока не ознакомилась
подробнее с текстами, — за неимением (пока) книги Филиппова.

~25.03.00 суббота 19.00 «Дантес»
Юрий Пирютко читал сочинения К.К.Ротикова, автора книги «Другой Петербург».
дс30.03.00 четверг 18.00 «Лицей»
Вечер поэтов Николая Бизина и Фёдора Бурдина
Начало вечера задержалось чуть ли не на 40 минут, что для «Лицея» редкость.
В полседьмого, забивая паузу, Евгений Антипов начал держать речь в том духе,
что это первый вечер в «Лицее» с новым президентом страны, потом что-то про
Некрасова, юношу и триста рублей… Пока он её держал, подошёл Фёдор Бурдин,
и вечер начался. Николай Бизин читал стихи в основном о любви, выигрывавшие
из-за живой авторской подачи. В середине чтения прозвучал маленький
прозаический отрывок, мотивированный «я хотел научить Григория Ильяноя, как
писать настоящую прозу, а он не пришёл». Как всегда в «Лицее», нонстопно
Антипов стал переходить к следующему автору. Под полууместные шутки куратора
салона автор вышел из зала, и через несколько минут появился вновь, в белой
рубашке и длинной бежевой кофте, издали походившей не то на камзол, не то на
жёлтую кофту Маяковского (или это наложение жёлтого цвета стен зала?).
Вынесли синтезатор, на котором оставшийся неизвестным помощник стал
сопровождать чтение — импровизации преимущественно в духе средневековой
европейской музыки, причём очень тихие, чтобы не заглушать автора. Всё
вместе можно было бы назвать мелодекламацией. Тексты Бурдина смотрелись
вполне органично в таком антураже, полагаю, что намеренна случайно
выловленная из общего потока строчка, демонстрирующая абсурдность любого
поэтического построения: «Что глаз твоих янтарные кораллы». Таким образом
исполнялись как стихи (в том числе моностихи, несколько пропадавшие в
композиции), так и проза. Читая один из текстов, автор стал крутить круглым
столиком, за которым сидел на сцене, как рулём. Выступление Бурдина публикой
было воспринято восторженно. К восьми всё кончилось, и началась дискуссия, о
которой здесь — ни слова. Хотя нет, придётся процитировать слова Е.Антипова:
«Авторы объединены негативным отношением к пафосу» — но это было сказано
между выступлениями; между прочим, весьма верно и точно.

дс31.03.00 пятница 17.00 бывший читальный зал филологического факультета
СПбГУ
Выступление поэта Михаила Сапего и музыканта Андрея Вершинина.
Михаил Сапего воспринимает своё выступление на востфаке (определённой
границы между филфаком и востфаком, кажется, не существует, а организован
вечер востфаком, о чём писалось в фирменной афише ТО «Красный Матрос») как
предисловие к концерту Андрея Вершинина, который пишет песни на стихи
китайских поэтов и уже выпустил 2 CD. Предисловие получилось недурственным —
Сапего в основном рассказывал о себе, митьках, матросах (к последним,
кстати, относился когда-то сам Сапего, и посейчас относится Вершинин, по
полгода бывающий в море) и всё-таки читал стихи. Вначале он признался, что
читать стихи очень тяжело, «потому что я стал уже старше и трезвее —
появилось несоответствие между мной и моими стихами». Стихи Сапего чем-то
близки общей традиции воплощения восточной поэтики на русском языке, но,
кроме трёхстиший, он прочитал и несколько вещей подлиннЕе и несколько другой
тематики: «Девочка кушала курочку…», «Просебятина» (автор считает его
самым главным — это то самое, где «я сапего неплохое, я хорошее сапего»),
«Когда бы я к вину утратил тягу…». Михаил Сапего читал очень тихим голосом
и очень много комментировал, рассказывал, это был скорее рассказ с
иллюстрациями. Публика в зале восторженно узнавала некоторые стихи, тем
самым обстановка напоминала рок-концерт, где зрители знают слова песен
наизусть. К сожалению, формат «зеркала» ЛитГида не позволяет мне
останавливать внимание на том, как проходил концерт.

дс31.03.00 пятница 19.00 Музей Ахматовой, видеогостиная
Очередной семинар из цикла «Неподцензурная петербургская литература
1950-х-1980-х годов», проводимого Б.И.Ивановым.
Единственный запланированный доклад Бориса Рогинского был посвящён джазу,
мотивам джаза в поэзии раннего Бродского. Рогинский рассмотрел
взаимодействие в поэтике Бродского таких музыкальных направлений, как
шлягеры, до- и послевоенные, советские и иностранные (низовое); музыка
барокко: Бах, Перселл, Вивальди (высокое), и джаз (не вписывающийся; не
посередине). Он проанализировал несколько стихотворений Бродского, в которых
джаз лежит на поверхности, является фоном: «Рождественский романс»,
«Июльское интермеццо», «От окраины к центру», Ночной полёт». Лариса
Березовчук, как музыковед, оценила верность наблюдений Бориса Рогинского.

Авторы материалов:
~пересказано присутствовавшими / читано в газетах / видено по TV/ найдено в
Интернете
дс — Дарья Суховей
ss — Станислав Шуляк
км — Кэнди Малахаев
иф — Илья Фоняков
др — Дмитрий Равинский
дг — Дмитрий Григорьев
с — псевдоним не раскрыт

(с) Авторы текстов, 2000
(с) Дарья Суховей, сбор и редактирование информации, 2000
(с) М.Я.Суховей — корректура, 2000

Возражения и уточнения на usyskin@mail.wplus.net.
Републикация запрещается. Распространять честно.